ЮНОНА ВЕЙСКАЯ

Гай Давенпорт 

ЮНОНА ВЕЙСКАЯ

Терракота - она была терракотовая, и руки ее лежали на груди, предлагая молоко. Ее большие добрые глаза нарисованы белым, с синими зрачками. Длинные волосы в косу позолочены, платье разноцветное, этрусские желтые полосы чередуются с сицилийскими зелеными, на ногах серебряные сандалии. Выражение лица - как у вашей матери, когда она с усмешкой глядит на вас, уловкой любви понуждая сделать то, что вам не по вкусу.

Она была Юнона Вейская, и ее надлежало доставить из этого дачного храма в Рим.


Камилл просил, чтобы ее несли на носилках чистые юноши, и адъютант, не моргнув глазом, развернулся, судорожно высматривая старшину. По службе продвигаешься, повинуясь Камиллу, когда приказ еще висит в воздухе между его бородой и твоими ушами.

- Чистые, - сказал адъютант, - выскобленные.

- Молодые, - сказал сержант, - значит, еще не успели погрешить на широкую ногу. Скажем, рекруты, которые еще не по уши в долгу, свежи лицом, предпочтительно с молочными зубами, телячьими глазами, хорошей породы, волосы вымыты.

- Отведи их к фламину, - сказал сержант, - он их нарядит в белые туники и очистит им мысли, чтобы могли войти в fanum1 и вынести фигуру как подобает.

Первая атака на рассвете была ужасной. Никаких горнов.

- По сигналу их петухов, - сказал капрал.

Никаких флажков, никаких боевых шеренг. Появились как ползучие крысы.

- Шесть рядовых, - сказал сержант. - Отберем четырех лучших. Отмоем до полусмерти, причешем как к свадьбе.

Потная короста покрывала нас всех после осады. Некоторые из нас вели подкоп под стену, многие были в крови, у некоторые сломаны руки. Фалиски дали хороший отпор, но с Камиллом где сядешь, там и слезешь.

Сдались до полудня.

- Теперь вы - римляне, - сказал Камилл. - Ваши враги - наши враги.

В каждом лице были страх и замешательство. Мы попытались ободрить их парадом вокруг стен.

Систр систр тимпан труба.

А затем Камилл - очень религиозный, очень правильный - отправился в их храм. Мы тем временем согнали местных жен наполнить водой чаны на площади. Сержант выстраивал рядовых попригляднее с самыми прямыми носами, какие мог найти, с самыми широкими плечами, тонкими талиями, самыми солдатскими ногами. Жрец брал их в оборот, расспрашивая, девственники ли, благочестивы ли, каким домашним богам преданы, удостоились ли участвовать в чистке труб на Марсовом поле, случалось ли кому охотиться, не умилостивив потом Диану, числится ли за кем кровосмешение, кощунство, упорное невезение, и так далее.

Никто не сознался в девственности, но жрец тоже не вчера родился и отобрал шестерых рослых парней, которые вымылись в чанах на улице, окруженные кольцом глазевших детей, свиней и собак. Местные отпускали замечания, которые мы понимали только по тону голоса. Жрец ходил от чана к чану, кладя заклятия на воду. Интендант принес кувшин масла и кувшин талька.

- А козы считаются?

- Сестры, ты имеешь в виду?

- А если с сержантом?

- Ребята, ребята, - сказал жрец, - вам sacrum2 нести. Подавите непотребные мирские ioca3 из почтения к Юноне. За ушами, меж пальцев ног, под крайней плотью. Отскребите эти заскорузлые колени.

Мы видели, что сержант хотел сказать: "Они были в бою, ваша светлость", - но он сдержал себя, сомкнув руки за спиной, храня достоинство.

Они обтерлись полотенцами, умастились, жестикулируя еще забористей, чем в чанах, поработали скребками под благословения жреца и повторили, кто как умел, странную старинную молитву.

Инспектировал сам Камилл.

- Имя, солдат?

- Лукий, господин.

- Какой-нибудь порок в мыслях или делах, отчего ты был бы нечист для переноса Вейской Матери?

- Никак нет, господин.

- Сознаешь важность своего долга?

- Так точно, господин.

- Имя, солдат?

- Марк, господин.

Тот же вопрос, тот же ответ, по всему строю. Бурр, чей рыжий пушок на щеках делал его похожим на лису, и Гай с коростой на коленях были назначены запасными.

Барабанщики в два ряда выстроились вдоль пути к храму, отгоняя мирской шум, духов воздуха и мертвых, которые могли сорвать наше предприятие.

Камилл, которому усыпали путь ячменем, вошел в храм первым.

Не раздалось никакого грома - лишь предостерегающий грохот барабанов.

Команда шла за ним - скорее храмовые прислужники, чем солдаты.

Потом мы слышали, что он говорил на старой латыни, отрекомендовавшись приемным и возлюбленным сыном Матери Матуты, попечитель крестьян и солдат на рассвете.

- Я прихожу к тебе со смирением просить позволения забрать тебя в Рим, где у тебя будет почетный дом среди наших великих богов. Я привел чистых юношей безупречной нравственности, чтобы они несли тебя на плечах.

О том, что произошло после, достоверно знал Марк.

Римские полководцы не кланяются ни богу, ни человеку. Поэтому Камилл стоял смирно, пока она не дала знак.

Кое-кто из команды говорил, что статуя кивнула и заговорила на чистом этрусском, со свистом и цоканьем, и Камилл так и доложил сопричисленным отцам.

Но Марк сказал, что она улыбнулась.

Перевод Алексея Цветкова



1 святилище (лат.)

2 святыню (лат.)

3 искушения (лат.)

http://www.mitin.com/people/devenport/juno.shtml